Броненосцы Петра Великого -ч.2 Посольства - Страница 39

Торжественное шествие прошло через весь город от Песочных ворот к Карловым, а затем последовало в предместье Ластадию на берегу Двины за городскими стенами.

Послам достались для постоя мещанские дворы, остальных распихали по соседним. Петр наблюдал за торжественным въездом в Ригу, скрывшись от любопытных глаз в отряде курсантов. Вместе с ними он прибыл в Ластадию, где их поселили в доме Якоба Шуберта, куда подселились и мы, с молчаливого согласия Петра — учеба была в самом разгаре, и ее надо было продолжать.

Оказанным приемом Петр остался доволен. Первоначально никто в Риге задерживаться не собирался, но переправиться на другой берег Двины было невозможно, так как шел небывалый разлив реки и ломка льда. Продолжили грызть гранит науки.

Прервались на празднование пасхи, после которого заниматься стало сложно, на следующий день лечили голову и осматривали достопримечательности.

Рига была развитым городом, населенным преуспевающими купцами и ремесленниками. Над островерхими черепичными крышами домов, возвышались церковные шпили, в мастерских кипела работа, а в Рижском порту виднелись мачты многочисленных торговых кораблей.

Однако Рига была еще и мощным форпостом Шведского государства на южном побережье Балтийского моря, одетым в мощное кольцо новейших фортификационных укреплений. Форшгадты Риги, или если по-русски, то пригороды, были окружены заполненным водой рвом и палисадами.

Оборонительные сооружения Риги вызывали живой интерес Петра, рассказывающего, как сорок лет назад его отец — царь Алексей Михайлович безуспешно осаждал Лифляндскую столицу с восьмидесяти тысячным войском.

Интересуясь укреплениями, стали расхаживать по валам и контрэскарпам. При этом, рассматривая крепостные сооружения в бинокли и трубы, даже попытались измерить глубину рва и зарисовать план укреплений.

Не удивительно, что наша компания была принята за коварных шпионов, и шведские солдаты, угрожая ружьями, потребовали немедленно убираться. Еще хорошо, что с толмачом были, а то бы дело и до стрельбы дойти могло. По крайней мере, оба свои пистолета взвел, не вытаскивая из кобур.

Петр был в ярости. Не столько из-за того, что солдаты целились в царя, хотя, конечно, и это сыграло не последнюю роль, сколько из-за нарушения законов гостеприимства. Честно говоря, думал, что северная война начнется прямо сегодня.

Вечером было расшаркивание послов и капитан Лилиенстиерна, прикомандированного к посольству. Все друг перед другом извинялись, а Петр смотрел на это представление, насупившись и прощать, явно не собирался.

Демонстративно не обращая больше внимания на город, продолжили занятия. В связи с пасхой удачно ввернул про юлианский и григорианские календари. Про необходимость сразу переходить на наиболее точный, из того, что есть — григорианский календарь — все равно на него перейдем со временем. Рассказал, вспомнившийся эпизод истории, когда из-за различия календарей наши войска опоздали к битве на две недели, благо нас никто не подслушивал. Эпизод произвел впечатление, стали обсуждать календарь подробнее, в том числе рассказал про эмпирические правила и счет по костяшкам рук. Однако, с календарем было не все так просто. На Руси, так или иначе, праздновали около сотни праздников, и они были привязаны к событиям, которые при новом календаре начинают плавать. О делах церковных Петр был на удивление хорошо осведомлен, и, судя по цитатам, библию знал, чуть ли не наизусть. Так что его мнение в этом вопросе было вполне профессиональным. Убеждал его подумать, как обойти эти проблемы, так, как мне точно известно, что на григорианский календарь перешли, и церковь к нему приспособилась.

Плавно с календаря перешли на астрономию, и учеба опять потекла своим чередом.

К восьмому числу Петр остыл уже на столько, что пошли еще раз смотреть Ригу, просто город и порт, без разведывательных целей.

Наконец Двина очистилась ото льда настолько, что шведы организовали переправу посольства на трех яхтах и более чем на трех десятках лодок, торжественно проводив столь нервозных гостей тридцатью двумя выстрелами из пушки.

Не оборачиваясь больше на гостеприимную Ригу, и даже не ожидая переправы всего посольства, Петр взял максимальный темп, что бы покинуть, обидевшие его шведские земли, и ступить на земли Курляндии. Темп был взят настолько бешенный, что основное посольство далеко отстало. Зато десятого апреля, нас уже принимал в Митаве герцог Курляндский. Только тут Петр успокоился, и в ожидании посольства, прибывшего только четырнадцатого числа, мы продолжили занятия.

Шестнадцатого был пышный прием, на котором, казалось, все пытались сбросить неприятный Рижский осадок. Занимались с Таей шокированием ливонских рыцарей, вполне удачно, надо бы заметить. А на следующий день были деловые встречи, в том числе Петр, опять же инкогнито, общался с графом, а остальные допивали оставшееся от приема, под светские разговоры. Мне, на этом одиноком ливонском островке делать было совершенно нечего, развивать тут торговые отношения не с кем. Уж лучше бы Ригой занимался. По этому, наш отъезд в Либаву двадцатого числа воспринял с облегчением.

Петр, по уже начавшей складываться традиции, ушел в отрыв. В очередной раз похвалил себя за предусмотрительность и умудрился не отстать. По дороге, все четыре дня, наверстывали упущенное время занятий. А потом еще неделю ждали прибытия посольства, продолжая прогрызать норы в граните. Теперь, приближаясь к Балтийскому морю, Петр все больше налегал на гидродинамику и теорию корабля. При этом согласился не блистать своими новыми знаниями при иностранцах, а молча сравнивать уровень этих новых знаний и уровень науки, которые ему продемонстрируют. Мне все больше нравился настрой Петра, плавно перетекающий из состояния трепетного ожидания 'А что они мне скажут?' в состояние спокойной уверенности 'Да что они мне могут сказать то? '. При таком подходе мне все легче становилось убеждать Петра, что нам сам черт не брат, и ходить с протянутой рукой нам не вместно.